Об этом карельском трейле команды ГРУТ стало известно больше двух лет назад, но провести его удалось только сейчас. Название Vottovaara Mountain Race правильнее переводить не «Горная гонка Воттоваара», а «Гонка горы Воттоваара», поскольку он вполне плоский, набор на сто миль всего около двух тысяч, из которых от силы метров 500 приходится на саму гору.
Трейл проходит в малонаселенной местности центральной Карелии, в сотне километров к северу от Суоярви. С 1270 года эти земли находились в собственности Новгородского государства, а затем — в составе Новгородской волости Русского царства. По Столбовскому миру 1617 года отошли Швеции, в 1721 вернулись во владение России, потом стали частью Великого княжества Финляндского, а после 1917 года — Финляндии, у которой СССР их отобрал в 1939 году.
В те времена в этих диких местах никто не жил. После войны в районе Гимольского озера открыли магнитную аномалию, вызванную месторождением магнетитовых кварцитов. Для их добычи на строящейся Западно-Карельской магистрали Суоярви — Костомукша устроили в 1957 году станцию Гимольская и провели дороги, началась разработка карьеров и лесозаготовки. Карьер давно закрыт, лес не возят, но осталась необычно густая для столь не населенной местности сеть дорог разной степени заброшенности. Ими пользуются охотники, грибники/ягодники да туристы, последние — ради Воттоваары, самой высокой горы Западной Карелии, высотой аж 417 метров н.у.м. Вообще же в Карелии она лишь пятая по высоте.
Название на саамском означает что-то вроде победной горы, хотя смысл первого элемента не вполне ясен, равно как и в честь какого древнего побоища она могла получить такое прозвище. На горе множество сейдов — больших валунов, свободно лежащих на малых, которые, в свою очередь могут лежать еще на одном. Слово «сейд» из северно-саамского языка, куда попало из древненорвежского и означает «волшебство». Древние саамы и современные любители мистики видят в них таинственные артефакты, а геологи — интересные естественные объекты, причудливый результат таяния ледников и выветривания.

Через станцию при поселке, населенном едва сотней жителей, проходят поезда на Костомукшу, а с 2021 года пустили туристический поезд из Москвы. Уходит он по пятницам, следует в Петрозаводск, Сортавалу, Выборг и в понедельник возвращается обратно. Во время длинных остановок туристы посещают достопримечательности. Поезд не простой, а двухэтажный, изготовлен в Твери, снаружи имеет вид кондово-брутальный, внутри же чистый и опрятный. Правда, переборки устроены плоховато и на большой скорости так вибрируют вместе с полками, что читать совершенно невозможно. Зато в стенках понаделаны USB-дырки, имеются хорошие туалеты, душ, WiFi (впрочем, вне пределов Питера и Москвы не работающий) и очень любезные проводники и проводницы.

Поскольку у ГРУТа в главных спонсорах РЖД, то удалось подрядить этот поезд целиком, и в этот раз он поехал не в Сортавалу и Выборг, а довез нас до Гимольской, ждал, пока набегаемся, а потом еще свозил в Рускеалу у самой финской границы — туристический центр в старом мраморном карьере.
Как только мы очутились в поезде, на нас навесили пластиковые браслеты, пообещав пускать внутрь только по ним. Впрочем, со временем большинство эти браслеты посрывало, проводники нас и так уже выучили, а чужие там не шастали. Я его сорвал сразу после старта, потому что понял, что за сутки эта белая фигня на запястье меня достанет.
В пути полагалось трехразовое питание плюс полдник, а также чайные пакетики к каждой кормежке. Суп всякий раз приносили в холодных заляпанных жиром пластиковых контейнерах, зато второе добиралось до нас горячим. Кипяток выдавали без ограничений, но чай с чабрецом я, наверное, еще не скоро снова соглашусь пить. В вагоне царит удивительная атмосфера единения и понимания. Поезд едет неспешно, несколько кривоватым путем через Питер. Выехали в 11 утра в пятницу, прибыли только в 8 утра в субботу.
Здание станции (как и головной вагон поезда) расписано символикой забега, да и отремонтировано тоже к забегу силами организаторов.

Стартовая поляна в полутора километрах, возле тупикового ответвления, там устроен палаточный городок для приехавших самостоятельно или трансфером из Петрозаводска.
Выдача пакетов только с 11, так что, полюбовавшись на ржавые рельсы тупика, бреду назад, чтобы вернуться за пакетом позже. При выдаче проверка снаряжения, обязательный список короткий, но там фигурирует нож. Не очень понимая, зачем он нужен, добавляю к вещам зажигалку, теперь, случись что, я хотя бы смогу с удобством развести костер. За путями тупика выступает карельский народный ансамбль. Поют душевно, но смотрятся немного грустно — продуваемые осенним ветром, стоят они на тупиковом пустыре в открытых концертных платьях перед несколькими часто сменяющимися слушателями, напоминая тамбовский хор из «Мелодии для флейты», позабытый Минкультом и выступающий, мотаясь по стране, в самых диковинных местах. Я бы их послушал еще, но надо возвращаться в поезд, чтобы немного поспать перед стартом, так как ночью выспаться не удалось.

Стартовая поляна в полутора километрах, возле тупикового ответвления, там устроен палаточный городок для приехавших самостоятельно или трансфером из Петрозаводска. Выдача пакетов только с 11, так что, полюбовавшись на ржавые рельсы тупика, бреду назад, чтобы вернуться за пакетом позже. При выдаче проверка снаряжения, обязательный список короткий, но там фигурирует нож. Не очень понимая, зачем он нужен, добавляю к вещам зажигалку, теперь, случись что, я хотя бы смогу с удобством развести костер.
За путями тупика выступает карельский народный ансамбль. Поют душевно, но смотрятся немного грустно — продуваемые осенним ветром, стоят они на тупиковом пустыре в открытых концертных платьях перед несколькими часто сменяющимися слушателями, напоминая тамбовский хор из «Мелодии для флейты», позабытый Минкультом и выступающий, мотаясь по стране, в самых диковинных местах. Я бы их послушал еще, но надо возвращаться в поезд, чтобы немного поспать перед стартом, так как ночью выспаться не удалось.

Старт в четыре пополудни. В три выползаю из поезда и иду на старт, пересекаю ржавые пути в глубокой выемке, представляя, как буду переваливаться через них через сутки. Сдаю скромную заброску с пятью нормативными батончиками на 1500 ккал и вещи на финиш. Множество знакомых лиц в стартовом коридоре и вокруг, нас провожают все участники, их старты завтра утром. Кроме стомильной дистанции, есть еще 50 миль, 50 и 14 км, в общей сложности 1200 участников.
Наконец обратный отсчет, салют, шум, гам и 300 метров через сплошной коридор провожающих. Первые километры по широкому грейдеру толпа топит по 5.30. Не могу заставить себя начать медленнее в таком окружении.

Вскоре уходим на петельку вокруг небольшого сухого карьера, где встречаем превед от медведа: аккуратную лепешку, густо украшенную нетронутыми яркими брусничинами — он ее любит, но не переваривает.

После карьера первый ПП, там мои друзья Олег, Валера и Федя. Сейчас они волонтерят, а завтра сами побегут 50 миль. Но мне пока ничего от них не надо, только здороваюсь (полдня ведь уже не виделись!) и чешу дальше.

Погода чудесная, ни намека на осадки, прохладно, градусов 8. На мне длинная и короткая футболка, бафф, тайтсы и шорты; с собой на случай ночного холода плотный лонгслив, мембранная куртка и перчатки. Пригодились только последние, в том числе, когда карабкались по лесисто-каменистым склонам. На обочине мемориал потерянным на этих каменистых дорогах автомобильным номерам.

На 24-м км второй ПП перед несложным подъемом на Воттоваару. Дорога такая хорошая, что участники к этому времени почти не растянулись. Связи на трассе нигде нет, прохождение всех КП отмечают вручную. Питье у меня почти нетронуто, так что не заправляюсь, только выпиваю пару стаканчиков изотоника. С собой по 0.5 воды и изотоника, а также запасная бутылочка для длинного перегона. На вершине основательно поддувает, начинаю подмерзать, но решаю подождать спуска, авось там потише. Так и вышло, и в этой одежде в итоге добежал до финиша, а днем даже бафф снимал. Уже на вершине начинает смеркаться, при последнем свете любуюсь широкими видами на озерно-лесные дали.

К началу подъема средний темп был около 6, а к концу спуска падает до 7, на этой горе я потерял целую минуту. Но это ничего, нам обещана беговая трасса, нагоню. Лимит установлен довольно жесткий — 25 часов, то есть предельный средний темп 9.24. Для себя ставлю ориентир средний не ниже 9, чтобы иметь хотя бы часовой запас. Нормально подготовиться к трейлу не удалось, в последние месяцы в силу разных причин недельный набег редко доходил до 80 км. Но почему-то ощущаю уверенность в своих силах. Я уже дважды бегал сто миль из 24 часов, правда, то были не трейлы (Wild Escape и Зеленое кольцо Москвы). А единственный трейловый стомильник пробежал за 26:30 (Валгалла), где шел пешком последние 35 км из-за намертво забитых бедер, при этом никакого упадка сил не ощущал, а бежать не мог чисто технически. Так что задача сейчас формулируется просто: бежать все, что бежится, и на обратном пути спуститься с горы рабочем состоянии, тогда останется всего 22 км бегового участка, и дело в шляпе. Однако человек предполагает, а трасса располагает…
С горы спускаюсь уже в полной темноте.

В лесу нагоняю девушку, она говорит: «Ой, как я рада, а то мне одной страшно». Ну как такое возможно? Подписаться на сто миль, боясь ночного леса? И что же, мне теперь с ней все время бежать, потому что как же бросить такую бояку? К счастью, скоро нагоняем еще кого-то, и я оставляю ее с почти чистой совестью.
На 47-м километре третий ПП, там встречаю своих друзей Машу и Марианну, в следующий раз я увижу их только за 5 км до финиша на последнем ПП. Доливаю воду, в том числе запасные поллитра — предстоит перегон 27 км. Как обычно, трачу только пару минут, оставляя за собой десятка два участников. Многие из них потом все равно меня нагонят, но смысла так долго торчать на ПП не вижу.
Сперва иду шагом, усваивая выпитое и пристраивая бутылочки в узких карманах жилета, как вдруг часы пищат сход с трека. И правда, разметки больше нет. Кричу участнику, ушедшему чуть вперед, и мы возвращаемся 300 м к точке, где трек с широкой дороги уводит на боковую тропу. Сама по себе разметка отличная — белые катафоты на ленточках, но место поворота никак не обозначено, и если случайно не бросить взгляд вправо, заметить его невозможно. Некоторое время с дороги еще доносятся крики — похоже, это место проскакивает большинство.
Вскоре остаюсь один и больше на этом перегоне не встречаю ни единой живой души. Это самые прекрасные моменты трейлов. В лесу штиль и мертвая звенящая тишина, только изредка нарушаемая непонятными поскрипываниями и попискиваниями из непроглядно черной чащи. Луны нет, кромешная тьма и только усыпанная желтой листвой дорога в пятне фонаря. Порой с невидимых клюквенных болот доносится запах болиголова.
Вдруг фонарь начинает помаргивать и гаснуть, но при повторном включении загорается вновь. Для разрядки аккумулятора рановато, обычно его хватает на 10−12 часов. Неужели самому фонарю конец приходит? С собой у меня запасной, но он не такой удобный. Решаю все-таки сменить для начала аккумулятор. И когда выключаю фонарь и принимаюсь на ощупь возиться с батарейным отсеком, случайно поднимаю глаза и вижу черное небо в ярчайших звездах. Фонарь же оживает и исправно работает до утра. Видимо, первому аккумулятору все же пришел естественный конец.

Нам обещаны целых 12 бродов, но пока не встретилось ни одного, если не считать нескольких длинных луж. В основном их можно обходить по обочине, правда, там тоже чвачно, и ноги сухими все равно не остаются. На самом деле, это не вполне обочина, то есть боковая часть дороги, а скорее наоборот: здешние дороги утоплены ниже уровня мха, так что для обхода лужи приходится влезать как бы на берег. Сами же дороги устроены подсыпкой грунта на естественное мелко-каменистое основание, и заброшенные или мало используемые дороги все усеяны мелкими торчащими камушками, грунт между которыми давно выветрился ветрами и вымылся дождями.

Стараюсь бежать аккуратно, но все равно то и дело спотыкаюсь. Несколько раз едва остаюсь на ногах и в конце концов все-таки падаю, но без видимых последствий. Дальше стараюсь бежать аккуратнее. Пока удается переходить на шаг только на подъемах, правда, их много, дорога все время идет то вверх, то вниз. Почему-то начинает болеть под левой грудной мышцей — то ли неудачно дернулся на подъеме, то ли все-таки ударился при падении, хотя вроде бы падал на руки. Боль не позволяет глубоко вздохнуть, а каждый обычный вздох отдается неприятным ощущением. Это продлится до самого конца, бежать особо не мешая, но досаждая изрядно (полностью прошло только через месяц).
На 70-м км встречается 4-километровый участок лесной целины. Путь проходит через лес, под ногами мох, подо мхом камни, рельеф неровный (фото на заставке). Бежать тут никак нельзя, да и идти можно только медленно. Темп проседает уже почти до 8:00, но я снова надеюсь наверстать на хороших дорогах.
После ПП-74 снова перегон 23 км до заброски. Незадолго до нее опять никак не отмеченный сворот с дороги на тропу, приходится сделать еще лишние метров 500. Но по трейловым меркам это пустяки. Начинает светать, на заброске оставляю большой фонарь, надо бы и все батончики бросить — как обычно, они в меня не лезут, но возиться неохота, так и донес до финиша. Всего же за трейл потребил семь гелей, два сникерса, на ПП наливался колой.
В палатке темно, вижу соблазнительную на вид шоколадную конфету, но она оказывается темно-зеленым соленым огурцом. Готовых залитых дошираков нет, ждать не хочу, закидываюсь наскоро колой, хватаю бананов с солеными огурцами и поскорее оставляю это людное место. До закрытия ПП еще два часа, иду с хорошим запасом, сотка выходит чуть больше 14 часов.

При первом свете подают голос птички, а каждый легкий порыв ветра обсыпает меня и землю желтой листвой. Начинаются длинные однообразные участки лесных дорог. На ультрах ко мне часто привязывается какой-нибудь мотив, от которого трудно избавиться. В этот раз почему-то «Я за то люблю Ивана». Понятия не имею, что это, откуда во мне взялось и какие там еще слова, и невозможность продолжить песню раздражает. Пытаюсь придумать, за что бы мог полюбить Ивана: «Я за то люблю Ивана, что у Вани дома ванна» (поговаривают, на станции есть душ…); «Я за то люблю Ивана, что имеет два дивана» (вернусь в поезд, растянусь на своей верхней полочке…).

На 110-м километре снова лесной участок по целине, на этот раз около 8 км. Этот отрезок подкосил многих, бежать там нельзя, только медленно и аккуратно идти. Тропы как таковой нет, лишь местами содран мох — где прошли предыдущие участники. Под чудесной зеленой мохнатостью, усыпанной ядрено-бурой брусникой, таятся валуны, порой нога проваливается между ними по колено. К тому же путь проложен странновато — не по прямой, а с прихотливыми мелкими поворотами, ничего особенно неудобного для ходьбы не обводящими, будто разметчики выдерживали направление лишь приблизительно, не заботясь о спрямлении участков между метками. Идем вчетвером, но даже в восемь глаз умудряемся то и дело терять разметку: трек в часах на столь частых поворотах помогает мало, а ленточки на ярком солнце видны плоховато, особенно если ветер разворачивает их ребром. Постепенно вырабатываем технологию: первый ведет группу, пока не слетает с трека, потеряв разметку, которую находят следующие, поскольку смотрят под несколько другим углом. Лидером становится второй, и мы ползем дальше.
Вдруг навстречу участник, идущий по разметке, но в обратную сторону — допетлялся. Натыкаемся на девушку с парнем: она ждет на тропе, он наклонился и задумчиво рассматривает мох в сторонке. Спрашиваем, все ли в порядке. «Все хорошо, — отвечает девушка, — мы блюем». Вскоре они догоняют нас и присоединяются к нашей группе. Лес тянется бесконечно, никто не понимает, когда же конец, верить, что так будет до самого ПП, то есть еще 10 км, не хочется — временной запас тает на глазах. Но все когда-то кончается: наконец появляется настоящая беговая тропа, по малом времени выводящая на дорогу. Один из нас, со словами, что такую херь надо перекурить, садится на камешек и закуривает. Я постепенно разбегиваюсь и вскоре встречаю единственный настоящий брод по колено — через речку у разрушенного моста. Вода холоднющая, но ноги сохнут быстро.

На КП-5 на 125-м км почему-то обсуждают, что в лимит уложиться уже не удастся. Но по моим расчетам некоторый запас еще есть, даже с учетом нескольких лишних накрученных километров. Поэтому продолжаю спокойно двигаться, стараясь бежать все ровные участки и легкие подъемы. Наконец начинается пологий подъем на Воттоваару, но на вершине нас с парнем, с которым бежим последний час, ждет новость: перед спуском надо пробежать с километр в сторону и вернуться. Я видел на карте этот аппендикс, но не понял, что он проходит прямо по лбине. С его крайней точки открывается красивый вид, но нам не до видов, несемся по петлистой каменистой тропинке, по которой в другой ситуации я бы и не вздумал бежать, но сейчас выхода нет — мы капитально опаздываем на контрольный пункт.
Сперва вниз — к озерцу в чаше амфитеатра, оставшегося от древнего вулкана, потом вверх на его край. В попутном и встречном направлении не спеша идут участники 50 км и 50 миль, мы распугиваем их криками «Сто миль, пустите, пожалуйста, опаздываем!». Нас мгновенно пускают и не ворчат, даже когда нечаянно задеваем их плечами. Попадаются и туристы с детьми, те не очень понимают, чего мы хотим, и их приходится миновать аккуратно, чтобы не посшибать детей. Наконец смотровая, и назад — снова через бегунов, туристов и детей. Начинается полуторакилометровый спуск, уже с середины слышно тарахтенье генератора на ПП, валимся с горы как сумасшедшие, мой спутник уносится вперед, я за ним не поспеваю.
На КП-139 км врываюсь без четырех минут час, но мне флегматично объявляют, что КП закрыт, и показывают свои часы: на них 13.08. Как так? Да очень просто: я несколько раз случайно нажимал кнопку стопа, когда тянулся за питьем или едой в жилете, и, хотя мне казалось, что сразу включал их обратно, набежало целых 12 минут.
Что делать? Номера не отбирают, просто не записывают прохождение. Заливаю воду и предлагаю спутнику, опоздавшему всего на 4 минуты, рвать на следующий КП, чтобы поспеть в лимит на нем, а потом и на финиш с убедительным запасом. И потом пускай решают, как с нами быть. Он сперва отказывается, ему уже все надоело, но вскоре нагоняет со словами, что на ходу вообще рубит, так уж лучше бежать.
Остается 20 км, состояние отличное, ничего не болит, наконец, впервые за последний год, я могу финишировать, борясь только с усталостью, а не с дурацкими болями. Прикидываю темп, получается, надо укладывать каждый км максимум в 7 минут. Бежать непрерывно все же не могу, поэтому бегу немного из шести, а потом минуту отдыхаю быстрым шагом. Так щелкает километр за километром, по пути обгоняю участников меньших дистанций — им торопиться некуда, лимиты у них конские. И вот через 14 км, за 15 минут до контрольного времени на последнем КП, показывается долгожданная темно-зеленая палатка, где волонтерят Маша с Марианной. Маша, завидев меня, несется навстречу, чтобы узнать, чего буду пить. Заказываю воду, она уносится обратно. В моих бутылочках еще что-то плещется, так что только выпиваю пару стаканчиков, остается всего 5.5 км, и теперь уже можно выложиться полностью.
Сокращаю время ходьбы и финиширую с временем 24.29:21, за полчаса до лимита.

На финише меня благодарит парень с 50 миль за то, что протащил его последние километры, а я даже не видел его, слишком сконцентрировавшись на беге. Я думал, что уже последний на ста милях, но после меня финишируют еще двенадцать участников, всем нам простили предпоследний КП, а некоторым, подозреваю, и последний, поскольку добежали они все-таки в лимите.
Всего же стартовали 189 человек, финишировали 113, я — 91-й.
Победил Константин Иванов (16:36:22).