Этот Тетрагон стал для нашей команды Близко-Трейл уже третьим, а первый провели еще в июне 2020, он был, кажется, первым соревнованием в городе после пандемийных послаблений.
Для себя традиционно выбрал 6-часовой формат, стартующий в полночь с субботы на воскресенье. Число участников по сравнению с прошлым годом немного подросло — до 122, а явка увеличилась значительно, не пришли всего 10 человек, причем на 6 часов пришли все. Думаю, регистраций было бы больше, если б не необычайно поздняя весна — на ночь забега/заезда обещали снегодождь и около нуля, что особенно было бы неприятно велосипедистам, их и оказалось непривычно мало. Однако погода нас пожалела, было просто холодно, зато совершенно сухо. По случаю холода прихватил шапочку, но не пригодилась. Потому что оказалась для бассейна. Они у меня похожи — черные тканевые, но бассейновая тугая, бегать неудобно.
На старт к собору Василия Блаженного приехал к половине двенадцатого с коробкой медалей, вскоре начали появляться первые финишеры трехчасового формата, стартовавшие в 9 вечера.

Несмотря на тягостную обстановку в стране и козырное место старта, никто к нам не цеплялся — и время позднее, и точка под самой стеной не слишком приметная. Площадка стремительно заполняется финишерами, множество знакомых, но для меня общение длится недолго.

Куранты бьют полночь, на шесть часов стартуют 12 бегунов и 6 велосипедистов. В прошлые годы была еще категория ролики/самокат, но популярностью не пользовалась.
Каждый год мы немного меняем правила, чтобы было интереснее и не было соблазна пользоваться прошлогодними треками, ведь существенная фишка этого формата — возможность планировать маршрут самостоятельно, чтобы не только накрутить километраж, но и найти побольше бонусных пунктов. В качестве таковых бывали у нас памятники разных видов, мемориальные доски, мосты, водоемы… В этот раз считаются только храмы, зато разных религий, и чем «экзотичнее» для нашего города, тем дороже: православные — 1 очко, прочие христианские — 3 очка, нехристианские — 7 очков. И еще по 3 очка за каждое партнерское кафе, где участники могут долить воды и воспользоваться туалетом. Таких кафе мы подобрали шесть в разных частях города внутри ТТК, не все работают круглосуточно, но на начисление очков это не влияет.
А чтобы участники не толклись на маленьком центральном пятачке с обилием храмов, ввели ограничение на минимальное расстояние между последовательными зачетными пунктами — 500 м по прямой.
План себе составил на 53 км и 37 бонусных пунктов. Может показаться, что вместо тетрагона у меня на схеме треугольник, но все-таки точка перелома имеется и сторон четыре — чтобы это обеспечить, придется специально в районе Сокольников отбежать полкилометра на север, потому что тетрагон должен получиться выпуклым и ни одна сторона не может быть меньше трети другой. В зачет идет не чистый километраж, а периметр тетрагона. В сумме со стоимостью бонусных пунктов он и дает окончательный результат. И еще вычитаются очки за опоздание на финиш.
Чем больше отклонений от прямого пути, тем «неэффективнее» бег в пересчете на периметр тетрагона. Но в этот раз стоимость бонусных пунктов подобрана так, чтобы выгоднее было их искать, а не как можно дальше или прямее бежать.

Взятие бонусного пункта фиксируется фотографией здания или вывески с расстояния не дальше 40 метров. Свои бонусные пункты, чтобы не запутаться, распечатал последовательно на бумажке, которую наглухо заклеил в скотч. У меня уже был неприятный опыт 8-часового городского рогейна, когда через несколько часов карта напрочь размокла от пота, даром что ламинированная, и бегать пришлось по расползающимся обрывкам.

Прямо на старте фотографирую свой первый пункт — Василия Блаженного — и убегаю через Москворецкий мост. Первым делом надо попасть к Исторической мечети на Большой Татарской, где я никогда прежде не бывал. Построена мечеть в 1823 году в самом сердце татарской слободы и выглядит очень скромно. По пути захватываю пару православных церквей, Георгиевскую и Никольскую, между ними меньше 500 м, но, поскольку после первой добегаю до отстоящей от них на 700 м мечети, то считаются все три объекта.

При этом, однако, допускаю дурацкую ошибку. Еще не войдя в ритм ориентирования, слепо доверяюсь часам, а они, как выяснилось, могут сбиваться, когда маршрут несколько раз проходит по одному и тому же пути — не всегда понимают, который раз я по нему бегу и куда мне надо дальше, в результате вместо Садовнического проезда заруливаю на Космодамианскую набережную и оказываюсь на другой стороне Водоотводного канала. Приходится возвращаться к Комиссариатскому мосту с крюком в километр.
По Большому Устьинскому мосту попадаю в основную «зону катания», начинаются хорошо знакомые места, ориентироваться становится проще. Мимо баптистской церкви в Малом Трехсвятительском пробираюсь закоулками к Хоральной синагоге в Спасоглинищевском, выбирая чуть более длинный путь через Хохловский переулок и улицу Забелина, потому что на коротком пути имеется спуск и подъем через бывшую знаменитую Хитровку — ныне мирный унылый скверик, хотя тогда я пробежал бы мимо своей старой работы, завода «Полиэтилен». В конце 80-х он размещался в Подкопаевском переулке в нескольких старинных зданиях, а в Никольской церкви, что в Подколокольном, был наш инструментальный цех. В церкви устроили второй этаж, где поставили более легкие станки, и, помню, меня все это совершенно не напрягало. А в соседнем двухэтажном домике священника располагалось наше КБ. Потом завод переехал в промзону на окраину города.
У синагоги, несмотря на ночное время полицейский автобус — видимо, по случаю Песаха, одного из центральных праздников в иудаизме в память об исходе евреев из Египта. Синагогу построили в конце 19 века, когда некоторым категориям евреев дозволили селиться в Москве, еврейское население города резко выросло и стало нуждаться в большом молитвенном помещении.

В позднесоветские времена на Песах (весной) и на новый год (Рош-hа-Шана, отмечается в сентябре, но иногда и в октябре) возле синагоги собиралась масса народу, пели, плясали, балаболили до позднего вечера, пока не начинала ездить туда-сюда милицейская машина, намекая, что лавочку пора сворачивать. Внутрь почти никто не заходил, собственно религия мало кого интересовала. А в один из таких праздников я познакомился там с будущей женой.
Сейчас улица красиво замощена, напротив устроен парк «Горка». Посетители парка, вероятно, полагают, что название связано с обрывистым склоном, ведущим к заброшенному корпусу инязовской общаги, нависающей над парком. Однако это слово с давних пор служила эвфемизмом для московской синагоги, когда переулок еще был улицей и носил имя художника Архипова, а собственно горкой был крутой взъем к Маросейке (тогда улице Богдана Хмельницкого). В праздники наверху торчали члены институтских комсомольских оперотрядов и высматривали своих. Не знаю, насколько это было распространено, но из моего института я там таких встречал.

Для моего бегового плана нужен средний темп не ниже 6:45 — совсем не быстро, но это с учетом остановок для фотографирования и тупления с навигацией. Из-за темноты и незнакомства некоторых мест времени на это уходит немало.
Трушу в ту самую горку и направляюсь на север к костелу святого Людовика в Милютинском переулке, бывшей улице Мархлевского. Недавно при ее слиянии с Мясницкой выстроили здание под старину (для Высшей школы экономики), а прежде это был пустырь: еще в 20-х там снесли церковь архидиякона Евпла для строительства «Дворца трестов», но после войны стало не до дворцов. А ведь когда-то и улица называлась по этой церкви Евпловкой. Но я бегу мимо — призраки церквей в зачет не идут.
Костел Людовика при СССР это был единственным католическим храмом в городе, и на соседнем здании висела видеокамера — экзотика для Москва 70-х. Камера глядела на вход в костел. Для экономии времени фотографирую костел с не самой презентабельной стороны.

Опять на юг, мимо армянского посольства, занимающего здание бывшего Лазаревского института восточных языках, через забор от него мой бывший детский сад, даже беседки стоят на том же месте. По Армянскому переулку возвращаюсь к Маросейке и спускаюсь к лютеранскому собору Петра и Павла с высоченном шпилем, свой неоготический облик он обрел после реконструкции в начале 20 века. А в 1843 году там давал концерт Ференц Лист.
Снова к Маросейке, которая в этом месте превращается в Покровку, по ней до Воскресенской церкви в Барашах, сразу за тем местом, где Покровку пересекает трасса Московского марафона и где кончается его первый длинный подъем по Яузскому бульвару. И снова назад по уже поднадоевшей Покровке. Возле какого-то бара понурая гнедая лошадь — наверное, привели катать веселых посетителей. В час ночи среди машин и пьяного ора смотрится диковато.

Миную скверик на углу Потаповского, здесь меня выгуливали в коляске каких-то 59 лет назад. Хочется написать, что помню, как сейчас, но нет, не помню. Пробегаю партнерское антикафе Убежище, воды еще не надо, с собой поллитра и совсем не жарко. Длинный перегон почти до Трех вокзалов, по пути нагло пересекаю пустынное Садовое. Мне нужен буддийский Центр Алмазного пути традиции Карма Кагью, обретающийся в мрачном Каланчевском тупике. Пробегаю площадь Трех вокзалов, на Казанском есть часовня, но от нее слишком близко до буддистов. По пути захватываю Покровскую церковь и еще одно антикафе Local Time, но церковь потом пришлось из отчета выкинуть, от нее до кафе меньше 500 м, при планировании не обратил внимания. Интересно, что кафе я вообще забыл включить в свою шпаргалку, но трек привел, куда надо.
Теперь надо пробираться ко второму буддийскому центру — Ламы Цонкапы, расположенному в столь же странном месте у Русаковской эстакады. За домами на путях надрывно стонет тепловоз, кажется, у него заклинило свисток, потому что звук и не думает прекращаться.
Делаю очередной ненужный крюк: трек показывает поворот, но никакой улицы нет, пробегаю вперед — железнодорожный мост, что-то не то. Возвращаюсь и понимаю, что поворот все-таки есть — в неприметную подворотню, и дальше проходными дворами. Планируя маршрут, я этого не заметил.
Лама Цонкапа жил в 14 веке, он покончил со всякими вольностями в среде монахов и основал одну из наиболее многочисленных школ тибетского буддизма, а институт его имени базируется в Италии и проводит обучающие курсы по всей Европе.
С этим пунктом возникает еще один затык — никак не удается найти нужный подъезд в длиннющем одноэтажном здании, в свете фонаря читаю табличку за табличкой, но все оказывается намного проще: крыльцо украшено цветными флажками. Ну и табличка тоже имеется, конечно. Флажки не простые: на них написаны всякие добрые слова, которые колеблющий их ветер разносит по миру. Цвета символизируют природные стихии.

Дальше мой путь лежит к Преображенке. За Яузой пробегаю роскошный храм в стиле промышленной готики — Электрозавод, но такие храмы в зачет не идут. От первоначального замысла романтика индустриальной архитектуры сохранился лишь фасад, возведенный в 1915 году, а закончили строительство в 1926 уже безо всяких буржуазных излишеств, так что к потрясающему фасаду оказалась прилеплена обычная кирпичная коробка. Впрочем и она смотрится произведением искусства на фоне безликой современной облицовки остальных заводских корпусов.

Теперь надо добраться до самой восточной точки маршрута, Рождественской церкви за бывшим Черкизоном. Но начинают мучать сомнения: из-за накрученных уже лишних километров рискую тем, что для вписания в лимит придется в конце срезать к финишу, а ведь там как раз довольно дорогие пункты. Поэтому разворачиваюсь у Ильинской церкви рядом с Черкизовским прудом за километр до запланированной точки, потеряв не только пару очков за периметр и очко за Рождественскую, но еще и очко за Предтеченскую церковь, что по соседству с Ильинской: обе они зачлись бы, только если бы между ними я сбегал к Рождественской. Ну, а так в зачет идет лишь Ильинская, итого минус 4 от плана.
По пути еще беру Преображенскую церковь (да-да, которая на Преображенке) и сворачиваю на север к Сокольникам. Там у меня Смоленская церковь и важное дело — отбежать 500 м на север, чтобы получился правильный тетрагон (а иначе пришлось бы рисовать тетрагон по-другому и он вышел бы совсем маленьким). Однако с церковью выходит облом: она оказывается за забором, не удается подобраться и со двора.
В Сокольниках подают голос первые птички, хотя еще три ночи и совсем темно. Мужики починяют трамвайную стрелку и глядят на меня не слишком одобрительно.
Еще пара церквей Воскресенская у метро Сокольники за высоким забором Алексея человека Божия посреди многоэтажной застройки сразу за ТТК.

А потом второй облом — часовня Сергия Радонежского на Ярославском вокзале недоступна по причине закрытия вокзала на ночь. У входа томится десяток бомжеватого вида персонажей, ожидая, пока их пустят в теплый вокзал. Можно было бы проверить такую же вокзальную чаовню на Казанском, такой большой вокзал вряд ли закрывается на ночь. Но я на нее не рассчитывал и не знаю, где она там точно находится, поэтому решаю не отвлекаться ради одного очка и дую дальше, ведь впереди меня ждут три жирных куса подряд: помпезная Соборная мечеть и не так давно построенная Армянская церковь на Олимпийском проспекте, а потом еще синагога в Марьиной Роще — 17 очков за 3 км.
Сейчас нас всего восемнадцать человек, рыщущих по городу — 12 бегом и 6 на велосипедах, наш временной диапазон от полуночи до шести утра, и надо же такому случиться, чтоб аккурат возле синагоги повстречать аж четырех наших велосипедистов! Ну ладно, на самом деле две пары. Но охранник был изрядно удивлен, в пятом часу утра выйдя покурить на крыльцо и попав на такую фотосессию. Однако, к чести его, виду не показал. Возможно, впрочем, ему было все равно.

Храм Всемилостивого Спаса на Новослободской производит впечатление наглухо неработающего, однако же богослужения там проводятся, значит зачет. На Верхней Масловке маленький временный деревянный храм преподобного Андрея Рублева. Здесь планируется построить большую каменную церковь, инициативу выдвинули еще в начале 90-х жители городка художников на Масловке.

Посреди Петровского парка Благовещенская церковь, самая западная точка маршрута. Половина пятого, заметно посветлело, на разные голоса заливаются птицы, но различаю лишь дроздов.

В который раз при подобных пробегах удивляюсь, как сжимается город, когда от пункта до пункта бежишь кратчайшим путем, а не торчишь в пробках или скачешь с транспорта на транспорт. Конечно, выходит дольше, но город как бы уменьшается в размерах, становясь более обозримым, что ли.
Рассвело. По левой стороне Ленинградки беру еще пару православных церквей — Живоначальной Троицы и старообрядческую Николаевскую у Тверской заставы. Купол недавний, восстановили при реставрации в девяностых, в войну его снесло при самой первой бомбёжке Москвы 22 июля, а в советское время там была часовая мастерская и еще какие-то службы быта.

Остается чуть больше часа, но и бежать меньше 10 км. Теперь надо действовать четко, чтобы не запутаться и не рвать потом напрямик к финишу, теряя дорогие пункты. Сначала громадный католический кафедральный собор Непорочного Зачатия на Малой Грузинской, при советской власти служивший складом стройматериалов. Потом синагога любавических хасидов на Большой Бронной. В 1883 году на этом месте в небольшом частном доме появилась первая московская синагога, а современный вид унылого бизнес-центра здание приняло в начале 2000-х.

Дальше трехочковая Англиканская церковь святого Андрея, но между ней и синагогой меньше 500 метров, поэтому сначала надо сбегать к Симеону Столпнику в самом начале Поварской. Церквушка 17 века чудом дожила до реконструкции Арбата в 1960-х, когда ее восстановили, а внутри устроили аквариум. Я там бывал дважды: сначала совсем в детстве, а потом со знакомым из Эстонии. Он был биолог и поэтому, наверное, назначил встречу в таком месте. Он рассказывал, что в Эстонии многие хотят отделиться от СССР, мне это казалось совершенно утопической идеей. Шел 1987 год.

По пути очередное самокатное побоище, не первое уже за ночь. Весело живут у нас люди. А может, это сделали бегуны, обуреваемые зоологической неприязнью к электрическим самокатчикам, которые пугают нас сзади и слепят спереди?

Остаются две церкви. Невзрачная Косьмы и Дамиана в Шубине (в Столешниковом), потом вниз по Тверской, подмывает перебежать Моховую поверху, но движение уже изрядное, спускаюсь в длиннющий переход. В тамбуре посредине перехода сладко почесываются отходящие ото сна бомжи. Иверские ворота еще закрыты, приходится обегать вокруг бывшего музея Ленина. Здесь наш класс принимали в пионеры. Почему досталось такое блатное место, не знаю. Наверное, кто-то из родительского комитета подсуетился, но мы не оценили.
Напоследок — Казанский собор на Никольской, диковато смотрящийся на фоне развешанных в промышленных масштабах уличных висюлек, напоминающих средневековые моргенштерны — утыканные гвоздями шары на цепях.

Выход на Красную площадь закрыт и здесь, обегаю ГУМ и финиширую за несколько минут до шести утра. Там уже несколько участников и Маша, вызвавшаяся доставить медали на финиш в такую рань. Раньше они у нас были только из дерева, и для финишеров на 6 часов я брал их собой, бегать не мешали. Теперь же у медалей появилась каменная часть, с такими не побегаешь.
А вскоре прибегают и приезжают остальные финишеры.